Саммерхилл — воспитание свободой - Страница 70

Если бы сексуальному интересу было позволено перешагнуть через ограду участка к мальчику или девочке из соседнего дома, власть семьи оказалась бы под угрозой; связь с отцом или матерью ослабла, и ребенок эмоционально оторвался бы от семьи. Возможно, мои слова прозвучат абсурдно, но связь ребенка с родителями — непременная опора авторитарного государства, так же как проституция необходима для того, чтобы сберечь нравственность примерных девочек из хороших семей. Отмените сексуальное подавление, и молодежь будет потеряна для власти.

Отцы и матери повторяют то, что делали их родители: они воспитывают почтительных и целомудренных детей, забывая ради собственного спокойствия все потаенные сексуальные игры и порнографические истории своего собственного детства и горький протест против родителей, который приходилось непрестанно подавлять с чувством вины. Отцы и матери не понимают, что создают у детей то же чувство вины, которое делало их самих многие годы назад несчастными.

Серьезные неврозы у человека берут начало с самого раннего генитального запрета: не прикасайся! Импотенция, фригидность, тревожность в дальнейшей жизни начинаются со связывания рук или их отодвигания, как правило сопровождаемых шлепком. Ребенок, которому не мешают касаться своих гениталий, имеет все шансы вырасти с естественным, счастливым отношением к сексу. Сексуальная игра среди маленьких детей — естественное здоровое действие, на которое не нужно смотреть косо. Напротив, ее следует поощрять как прелюдию к здоровым отрочеству и взрослой жизни. Если родители не отдают себе отчета в том, что их дети все равно предаются сексуальной игре в укромных уголках, то они просто страусы, прячущие головы в песок. Такого рода подпольные, тайные игры создают чувство вины, которое сохраняется на всю последующую жизнь и, когда эти дети становятся родителями, обычно выдает себя неприятием сексуальной игры их детей. Вывести сексуальную игру из укромных уголков — вот то единственно здоровое, что следует сделать. В мире было бы бесконечно меньше преступлений на сексуальной почве, если бы сексуальная игра детей принималась как норма. Именно этого и не видят высоконравственные родители, они не могут или не смеют признать, что сексуальные преступления и аномалии всякого рода являются прямым результатом неприятия секса в раннем детстве.

Знаменитый антрополог Малиновский рассказывает, что у жителей островов Тробриан не существовало гомосексуализма до тех пор, пока шокированные миссионеры не разделили мальчиков и девочек по отдельным помещениям. У них не было ни насилия, ни сексуальных преступлений. Почему? Потому что маленьким детям было неведомо подавление секса.

Для родителей сегодня вопрос стоит так: хотим ли мы, чтобы наши дети были похожи на нас? Если да, то должно ли общество продолжать жить так, как оно живет сейчас — с насилием, с убийствами на сексуальной почве, несчастливыми браками и невротичными детьми? Если ответ на первый вопрос — «да», то и на второй следует ответить так же. И оба ответа — прелюдия к атомному уничтожению, поскольку они требуют продолжения ненависти, которая неизбежно будет выплескиваться в войнах.

Я спрашиваю высоконравственных родителей: так ли уж будет вас беспокоить сексуальная игра детей, когда начнут падать атомные бомбы? Будет ли для вас все так же важна девственность ваших дочерей, когда облака атомного взрыва сделают саму жизнь невозможной? Когда ваши сыновья окажутся призванными на военную службу ради Великой Смерти, неужели вы все еще будете лелеять свой маленький храмик веры в необходимость подавления всего, что есть хорошего в детстве? А бог, которому вы кощунственно молитесь, спасет ли он тогда ваши жизни и жизни ваших детей?

Некоторые могут ответить, что земная жизнь — это только начало и в ином мире не будет ни ненависти, ни войны, ни секса. В таком случае закройте эту книгу — у нас с вами нет ничего общего.

Для меня вечная жизнь — это мечта, вполне понятная, впрочем, потому что человек потерпел неудачу практически во всем, кроме механических изобретений, но мечта не столь уж прекрасная. Я хочу увидеть рай на земле, а не в облаках. И очень трогательно, что большинство людей стремятся к тому же. Они хотят, но не имеют воли добиваться этого, воли, которая была изуродована первым же шлепком, первым сексуальным запретом.

У родителей нет никакой возможности отсидеться в сторонке. Они должны сделать выбор между виновато-тайным сексом и открытым, здоровым, счастливым. Если родители выбирают общепринятый стандарт морали, им не следует жаловаться на убожество сексуально извращенного общества, потому что оно есть продукт этой самой морали. Родители тогда не должны ненавидеть войну, потому что ненависть к себе, которую они взращивают у своих детей, будет выражаться в войне. Человечество больно, духовно больно из-за тревоги и вины, приобретенных в детстве. Это просто бич нашего общества.

Когда Зое было 6 лет, она пришла ко мне и сказала: «У Вилли самый большой петушок среди малышей, но миссис X (посетительница) сказала, что говорить петушок — неприлично». Я, конечно, сразу уверил ее, что ничего неприличного здесь нет. А про себя я обругал эту женщину за невежество и узость взгляда на детей. Я еще могу сносить пропаганду в области политики или манер, но, когда кто-нибудь нападает на ребенка, заставляя его чувствовать себя виноватым по поводу секса, я решительно даю сдачи.

Все наше плотоядное отношение к сексу, наш хамский гогот в мюзик-холлах, царапанье непристойностей на стенах туалетов и тому подобное вырастают из чувства вины, созданного подавлением мастурбации в младенчестве, и из загнанной в укромные уголки детской сексуальной игры. Тайная сексуальная игра есть в каждой семье. Именно из-за таинственности и связанной с ней вины возникает так много фиксаций на братьях и сестрах, фиксации растягиваются на всю жизнь и делают невозможными счастливые браки. Если бы сексуальная игра между пятилетними братом и сестрой принималась как нечто естественное, каждый из них со временем свободно перенес бы свой сексуальный интерес на объекты за пределами семьи.